«Умом Россию не понять». Это Тютчев, русский поэт. «Россия – это загадка, завернутая в тайну и помещенная внутрь головоломки». Это Черчилль, английский премьер. «Поскреби русского, найдешь татарина». А это, кажется, француз. Любовь, Уважение, Ненависть.
Ненависть ведет к уничтожению того, что не понято: русский – это «татарин» и баста!, все тут ясно для обывателя. «Русский» исчез, проступил «татарин». Оба «унижены», оба «уничтожены»! Два зайца одним выстрелом! Ура!
Ненависть – неистребимое зло этого мира. Она, пожалуй, есть один из самых верных признаков низости человеческой души, впрочем, также, один из основных источников всех войн и революций. Люто может ненавидеть своего хозяина слуга. Завистливо может ненавидеть худший лучшего. Лучший в ответ может лишь только испытывать чувство презрения.
Уважение пробуждает терпимость к иному, возможно, также глубокое размышление. Русские – это энигма. Их не поймешь: раскрываешь энигму появляется мистерия, раскрывешь мистерию появляется загадка. Что за «матрешка»? Ах, эти русские! Что теперь делать? Остается уважать непонятое. Уважают друг друга достойные противники, уважают друг друга, и настоящие друзья.
Любовь вызывает готовность к самопожертвованию. «Нет ничего на свете важнее, ценнее меня самого». Это животная и естественная любовь к самому себе. С ней рождаются почти все люди. И живут так до тех пор, пока в душе не вспыхнет истинная любовь к иному, будь это человек, животное, растение или земля. Человек, который доселе согласился бы угробить весь мир ради собственного самосохранения, теперь способен жертвовать самим собою ради того, что он любит.
«Умом Россию не понять», говорит Тютчев и с любовью заключает, «в Россию можно только верить». Верить, либо любя, либо уважая.
За что иноземцу можно любить Россию? «За русскую музыку, литературу и балет?» – это первое что приходит на ум. А за что можно уважать ее? «За науку, ядерную дубинку и силу русского духа», думаю, сказал бы он. Но вот вопрос: может ли он верить в Россию? Верить не в смысле на минутку «обрусевшего» Рейгана («до-о-о-веряй, но про-о-о-веряй»), а в мессианском смысле Тютчева: Россия спасет Мир.
Чтобы ответить, сначала перенесемся во времени на двести с лишним лет назад в Вену 1814-15 годов. На полях сражения только что утихли пушки. И победители впервые в истории человечества перевели самую Большую игру в мире – Игру войны и мира, – за стол переговоров. Перекраивается карта Европы и Мира. Закладывается впервые правовой фундамент международнах отношений. Во дворце Шенбрунн звучат слова в основном на французском, на языке поверженной силы, но также тут и там слышны слова на немецком, английском, испанском, итальянском, португальском и иногда на русском. И, возможно, сквозь звуки мазурки до ушей дам могли долететь не только слова русского мата, но и такое слово как «МИР». Оно могло бы прозвучать и за столом переговоров и банкетов. Но, думаю, маловероятно, чтобы его произнес сам Александр Первый. Хоть он и владел русским, но вел переговоры на французском. Вне сомнения, он ни раз говорил там о мире, поскольку стремился стать признанным гарантом мира и безопасности в Европе после наполеоновских войн. Однако, то, что он мог бы вложить в это русское слово, все равно не смог бы передать на французском.
Не на одном, известном мне языке, не существует подобного омонима, чтобы Земля и вся Вселенная с одной стороны, и спокойствие, отсутствие вражды и войны, – с другой, выражались одним и тем же словом: «МИР». Попробуйте перевести без потери на французский, английский, или на любой другой знакомый язык фразу «миру мир». И сразу почувствуете всю уникальность этого емкого слова.
Венский конгресс завершился, высокие гости разъехались. Теперь представьте послевенский Земной глобус, аллегорично:
Вот, вернувшись, британский лев вновь разлегся на берегах Ла-Манша и с высоты белых утесов туманного Альбиона стал озирать Европу и весь Земной шар взглядом царя зверей в Африке. В Европе и по всему миру съедобной живности навалом, хоть…ешь. Правда, все еще там и сям среди этого изобилия шныряют шакалы. Но пусть, это ничего, это мелкотня. Другое дело большой медведь, которого он видит слева, вдали. К счастью, медведь вот-вот впадет вновь в зимнюю спячку. Это хорошо. Еще дальше лежит дракон, и лев усмехнулся, это тоже ничего, ведь, дракон-то бумажный. А вот южнее, от берегов Средиземноморья аж до берегов Тихого океана, по-прежнему, туда сюда несутся стаи серых волков. Усмешка льва тут мгновенно слетела с морды. Он сразу вспомнил, кто угрожал по-настоящему слонам в Индии, кабанам в Европе и зебрам в Африке. Он также вспомнил, что его от этой угрозы отвлек на время петушиный крик под правым ухом. Но теперь «петух, возомнивший себя орлом, схвачен, «оскоплен» и сослан на остров в океане». Нет, нельзя давать медведю впасть в спячку, надо его снова натравить на этих неугомонных волков. Лев поднялся на лапы и издал оглушительный рев на всю Европу. В этот момент он не мог предвидеть, что через двести лет бумажный дракон превратится в настоящего. Он также не мог подозревать, что уже позволил незаметно подползшему древнему змию обвить кольцом Земной шар мертвой хваткой. Лев травил медведя на стаю волков, волки кидались на медведя, и все вместе в итоге превращались в жертву для змия. За двести лет коварный и зловеший змий опутал мир сетью интернациональных финансовых институтов, банков, корпораций и всякого рода организаций, схватив и медведя, и волков, и всех прочих зверей и зверушек, и самого льва, выражаясь фигурально, за одно место.
И вот теперь, двести лет спустя впервые медведь и волки вместе осмелились проигнорировать льва и ползущего за ним змия. Конец аллегории.
Россия 9 ноября в самой Большой игре мира, сделав неожиданно ход конем, объявляет шах и ставит мат всем ее участникам. Уже 10 ноября она вводит миротворческие силы в Карабах. Нет, «оккупационные силы» – издаются голоса у некоторых очнувшихся от шока игроков на Западе. Оно было бы понятно и простительно, если бы эти голоса звучали лишь только по причине отсутствия на западных языках такого словосочетания как «миротворцы». На этих языках мир не сотворяется, а сохраняется (например, peacekeepers). Но тем не менее, Россия вводом своих воинов именно сотворила мир в Карабахе. Не говорит ли это о том, что Россия действительно не хотела войны?
Если нет, тогда стоит задаться другим вопросом словами песни: «хотят ли русские войны?» Поразительно, что ответ уже слышется в звучании самого вопроса, в силу глубокой музыкальности русского духа, духа насквозь загадочного и порой парадоксального.
Силы англо-саксонского духа завоевывали и порабощали народы и страны по всему миру. Можете ли представить себе, англичанку, работающую уборщицей в Калькутте или Дели? Но русская, работающая уборщицей в Баку или Риге, была таким же обыкновенным явлением, как и в Москве или Юрге. Парадоксально?!
Парадоксальным может показаться и мое следующее утверждение: «Россия почти всегда шла на войны, чтобы сотворить мир». Даже в тех случаях, когда Россия завоевывала и присоединяла к себе земли иных народов, она вела эти войны не столько ради их порабощения, сколько ради установления мира и спокойствия на землях вокруг. Ведь медведь не только сладкоежка, но он также любитель поспать, когда кругом царит тишь и благодать.
Ради установления мира русский дух мог идти на сделку с кем угодно, хоть с самим дьявалом. Так случилось, к примеру, в 1939 году, когда Сталин, заключил договор с Гитлером о взаимном сотрудничестве и ненападении. К слову, помимо злодейства, историческая заслуга Сталина, главного выразителя русского духа в те годы, (другой русский парадокс: позволять инородцу властвовать над собой), не только и не столько в том, что он возглавлял советский народ в его совместном с союзниками разгроме фашистской Германии, сколько в том, что он успел спасти человечество от неминуемой катастрофы, создав в 1949 году советскую атомную бомбу. Сталин прекрасно понимал, что «против лома нет приема, окромя другого лома».
После Хиросимы и Нагасаки, когда всем стало предельно ясно на что способен англо-саксонский дух в своей плебейской ипостаси, именно русский дух сотворил пусть хрупкий, но длящийся по сей день глобальный мир. Это понимал тогда аристократ В. Черчилль, а позже и М. Тэтчер. Но все равно они не верили и не могли верить в Россию даже после Карибского кризиса в 1962 году, когда в первую очередь именно усилиями русского духа человечеству удалось отойти от опасности ядерного самоуничтожения.
И как они могли бы верить, когда сам русский дух чуть не утерял веру в самого себя за годы советской власти, оборвав нить с прошлым и оставив там многие свои традиционные ценности, такие, например, как монархическое устройство государства. «Мы целились в коммунизм, а попали в Россию!» – говорил во времена «катастройки» А. Зиновьев. Точно так же в 1917 году метили в монархию, а попали в Россию! Но русский дух настолько силен в своей самобытности, что смог противостоять чуждым веяниям Запада и его водящей руке, хотя и с плачевным для себя оборотом: монархию сменила квази-монархия коммунистов на семьдесят с лишним лет, а после них – русских олигархов, т.е. квази-капиталистов. Квази-монархия квази-капиталистов.
Но теперь русский дух постепенно обретает веру в себя. Русские миротворцы, верные возложенной на себя миссии, очищают тюркские земли в Карабахе от мин, в то время как французский Сенат принимает резолюцию, нацеленную на подрыв мира на южном Кавказе. Двести с лишним лет спустя уже не петух, а каплун тщетно пытается возомнить себя орлом.
Русский дух трижды, – в 1945, 1949 и 1962 годах, – внес существенный вклад в спасение человечества. Русские не европейцы, а больше чем европейцы. Русские и не азиаты, а больше чем азиаты. Россия ни Европа и ни Азия. Россия есть Россия. Уникально парадоксальная страна с удивительной судьбой в этом мире.
В самой Большой игре мира русские и тюрки часто противостояли друг другу. Тюрки проливали кровь русских, русские – тюрков. Те и другие пережили эпохи взлета и падения, создание и крушение великих империй, травлю извне, смену исконного государственного устройства квази-устройством, потерю и обретание веры в себя. Два народа, схожая судьба. Лучшие умы, и у тюрков, и у русских, теперь осознают, что эти два народа обречены вместе противостоять силам войны и вместе творить мир во всем мире.
Эл М. Коронон
Лондон, 20 – 26 ноября 2020 г.
Обсуждайте эту новость